Так, известный ученый того времени, профессор Вестлейк писал: "Рассматривая анархию и произвол как основания для вмешательства, мы не должны ограничиваться принятием во внимание только физические последствия, которые могут иметь место за пределами территорий, где царит анархия и произвол. Эти физические последствия бывают весьма серьезными сами по себе и могут проявляться в пограничных набегах с территории, где царит анархия, или в пиратстве, которое может возникнуть в море, где ослабленое правительствое не в состоянии поддерживать правопорядок. Моральный эффект на соседнее население также должно приниматься во внимание.
Тогда, когда речь идет о религиозном, языковом или расовом родстве между населением, которое страдает, и населением соседнего государства, тогда ограничения последнего в оказании помощи вопреки юридическим правам населения, страдающего, может оказаться непосильной задачей для правительства соседнего государства...
Зря твердить что при такой ситуации, обязанность соседних народов заключается в спокойном наблюдении. Законы создаются для людей, а не для вымышленных существ, и эти законы не должны создавать или допускать ситуации, которые находятся вне пределов терпения ".
Если одни юристы, такие как американский профессор Эдвин М. Борхарда, считали, что "когда права человека постоянно нарушаются, одно или несколько государств могут вмешаться от имени сообщества народов и могут принять под свой суверенитет, если не постоянный, то хотя бы временный, государство, которае взято сообществом под такой контроль ", то другие юристы, разделяя точку зрения о законности гуманитарной интервенции, высказывали мнение, что право на ее осуществление возникает не в одностороннем порядке, а только в результате решения группы государств. "Нельзя согласиться с тем, - писал Ф. Лист, - что право вмешательства существует также и в том случае, когда, по мнению, даже вполне обоснованное, отдельное государство, вторгаеться для охраны общих интересов человечества...
